Последняя тринадцатая картина балета полна глубокого и просветленного трагизма

09-01-2025

Последняя, тринадцатая картина балета (на кладбище, у фамильных саркофагов Капулетти) полна глубокого и просветленного трагизма. Музыка этой картины обобщает тематический материал, относящийся к звуковой характеристике обоих героев, переводя его в план похоронных, вначале отчаянно-скорбных, а затем примиренно-спокойных интонаций. Снова Уланова проявляет величайшую чуткость к этому постепенному осветлению музыки, гармоническому и тембровому. Совершенно прав был В. Голубов (Потапов), утверждая, что «Джульетта танцует... и тогда, когда Ромео в склепе поднимает ее мертвую, нежно прижимая к себе». Здесь опять сказывается поэтическая сущность и музыкальная природа искусства Улановой, пронизывающего живой, «дышащей» пластичностью любой пантомимный момент и даже любую позу. Ее тело кажется словно потерявшим гибкость, лишенным естественной волевой опоры, и простирается застывшей прямой линией на руках несущего его Ромео. Но это-—живая играющая пауза танца. Рисунок роли пластически завершен Улановой в сцене смерти, лишенной каких бы то ни было бурных признаков патетики или мелодраматизма. Ее Джульетта закалывается бестрепетно и легко, даже торопливо, боясь, что ей помешают хотя бы так соединиться с любимым. Она словно сама падает в руки смерти, не видя возможности жить без Ромео, не мысля себя без него.

В своей постановке балета С. Прокофьева «Золушка» Захаров во многом шел вместе и в одном направлении с замыслом композитора; но для меня является спорным избыточная роскошь и помпезность декораций художника П. Вильямса, а также оркестровый наряд — нарочито пышный и грузный (инструментовка В. Погребова), — в театр, стремясь к внешней праздничности, облек музыку Прокофьева.