«Бахчисарайский фонтан» был балетмейстерским дебютом Р. Захарова.

Таковы серьезные противоречия, внесенные в балет Василенко — Холфина драматическим содержанием первого действия. Это тем досаднее, что дальнейшие сцены в таборе превосходны. Именно в этой части спектакля авторам, а также талантливым исполнителям удалось достигнуть сочетания романтического и реалистического, раскрыть «сокровенную жизнь сердца». Линия психологической содержательности становится четче и ярче от картины к картине. Правдиво пантомимно и танцевально очерчен быт в сценах испытания «пришельца» Алеко: в игре с веревкой (испытание силы), в игре с ножами (испытание мужества) и ярко поставленной мужской «костровой» пляске. Находчиво и убедительно мизансценирована бессловесная, данная только на танце и мимике, песня Земфиры — «Старый муж, грозный муж, режь меня, жги меня!». Это — пляска соблазна, пляска вызова. По своему содержанию она ассоциируется с хабанерой Кармен. Красноречиво драматичен монолог Алеко — его танцевальная вариация, воплощающая взрыв неодолимой ревности. Во всем этом переданы реальные человеческие чувства, очерчены живые человеческие характеры.

С другой стороны, романтика «поэмности» пластично выражена в любовном дуэте Земфиры и молодого цыгана, этом танце поз, данных силуэтами на фоне солнечного восхода. Здесь великолепно слилась реалистическая манера характера и динамики движений, передающих страсть как вольное утверждение жажды жизни, с поэтическим обобщением — символом в живописном оформлении. Такой же углубленной романтикой пронизан финал спектакля: прощание цыган с мертвой Земфирой, их отречение от Алеко и ритмизованное «траурное шествие» женщин, проходящих мимо недвижно сидящего убийцы. Этим приемом вполне передана осудительная интонация, которую поэт вкладывает в уста старого цыгана:

Оставь нас, гордый человек!

Мы дики... нет у нас законов.

Мы не терзаем, не казним,

Не нужно крови нам и стонов; Но жить с убийцей не хотим. Ты не рожден для дикой доли, Ты для себя лишь хочешь воли. Ужасен нам твой будет глас: Мы робки и добры душою, Ты зол и смел; оставь же нас, Прости! да будет мир с тобою.

Балетмейстеру удалось сделать то, что Белинский советовал сделать поэту: «...в заключительных стихах сосредоточить мысль всей поэмы, так энергически выраженной стихом: «ты для себя лишь хочешь воли».

Введите ваше имя:

Комментарий:

Защита от спама - решите пример: